Кейс. Доставка курьером - Страница 18

– Юленька! Здравствуйте! – тут же вспыхнул радостью депутат, так, словно с трудом дождался моего появления. Он ласково приобнял меня за плечи. – Конечно же помню, как не запомнить такую остроумную и очаровательную собеседницу!

Я слегка оторопела от подобного приема. Неужели Воскресенский всех гостей встречает таким же образом? Или это профессиональные увертки опытного политика?

– Спасибо за комплимент, – польщенно улыбнулась я. – У вас тут красиво, Антон Аркадьевич. Просто очень-очень. А воздух какой изумительный, не то что в городе. Хочется дышать полной грудью.

– Пользуйтесь моментом, – улыбнулся Воскресенский. – Юля, вы стали мамой? Прелестный малыш!

– Да, симпатичный, – согласилась я. – Но это не мой, соседский.

– А-а… Выручаете, наверное, подругу? А я, кстати, читаю ваши статьи в «Удачных покупках».

– Вы серьезно? – опешила я.

– Да. А что? Жена любит ваш журнал. Ну и я с ней заодно. У вас, Юля, великолепный стиль. Даже про бульдозер напишете так, что за душу возьмет.

– Спасибо, – растаяла я. – Приятно слышать. А я вас постоянно вижу по телевизору.

– Это естественно. Мне нельзя не быть в телевизоре, я же депутат, – засмеялся Воскресенский.

– А Глеб сказал, у вас еноты и белки?

– Не-а, не еноты, а барсуки. У меня тут целый зоопарк. Давайте покажу.

Воскресенский завязал плед узлом на груди и повел нас по дорожке в сторону конюшни. Сейчас, в домашней обстановке, не на публике, он был напрочь лишен помпезности, присущей политикам, не лопался от важности. И выглядел милым.

Толстые, по-свински откормленные барсуки, заключенные в клетку, привели Мишутку в невообразимый восторг. А белки с внимательными глазками-бусинками довели до экстаза…

Мы сели на диван в гигантском холле. Наверх вела великолепная деревянная лестница с перилами из кованых ажурных завитков. Мишутка подпрыгивал у меня на коленях, а Глеб достал из сумки образцы ткани.

– Антон Аркадьевич, пойдемте наверх, посмотрим, как все это будет выглядеть в спальне.

Волшебный шелк в его руках переливался и играл под солнечными лучами, проникавшими в холл сквозь окна гигантских размеров.

– Глеб, куда ты так торопишься? Юля, вы спешите?

– Мы – нет, – ответила я за себя и Мишутку.

– Вот и славно! А не хотите снять куртки? Ребенок не взмокнет?

Отличная идея!

– Планируете оформить спальню в восточном стиле, – предположила я, разглядывая ткань.

– Ну, у меня их там несколько, – немного смущенно ответил Воскресенский и указал пальцем в потолок. – Три Глеб переделывает.

– И одна точно будет напоминать покои падишаха, – подтвердил дизайнер.

– Давайте-ка я угощу вас кофе, – хлопнул себя по лбу Воскресенский. – А вот этот краснощекий парень явно не откажется от сахарной печеньки.

Он собственноручно сварит нам кофе?

Чудеса!

Приятно наблюдать политика в домашней обстановке. Пусть уволит команду имиджмейкеров – они зря получают деньги. Воскресенский гораздо лучше образа, навязываемого ему этими ушлыми профессионалами.

Кофе, сваренный депутатом, был великолепен. Печенья, шоколада и джема он тоже не пожалел. А для Мишутки Воскресенский принес – чрезвычайно меня удивив – баночку сливового пюре и детскую ложку.

– Ха, я ж опытный дед, – объяснил Антон Аркадьевич. – Давай-ка, Юля, накорми эту хорошенькую козявку.

– У вас уже есть внуки? – удивился Глеб.

– Пока всего один.

– Вы – юный дедушка, – польстила я Воскресенскому.

Сколько же ему?

На листовках, призывавших на будущих выборах голосовать за депутата Воскресенского, указывался его возраст. Вроде бы немного за сорок. Сорок три, наверное.

– Глеб, а ты как-то изменился, – заметил депутат. – Выглядишь… м-м-м… более мужественно. Тебе идет.

Дизайнер зарделся. А я подумала о том, насколько Воскресенский – профессиональный политик – поднаторел в искусстве обольщения. Он делает это чисто машинально! Меня он сразил демократичностью манер и вниманием к карапузу. Глеб тоже услышал от Воскресенского самый желанный комплимент – о мужественности, появившейся в облике дизайнера. Бедняга приложил массу усилий, пытаясь выглядеть брутально, а не изнеженно, и депутат сразу это отметил…

Внезапно на улице раздался шум мотора и визг тормозов. Видимо, кто-то лихо вторгся на депутатскую территорию – так как сломанные ворота оставались распахнутыми настежь.

Воскресенский удивленно и встревоженно замер, потом вскочил с дивана и устремился к выходу. Следом помчался обеспокоенный Глеб – ах, не повредили ли нежданные гости его ласточку – «мазду»?

– Надеюсь, это не бойцы ОМОНа? – сюсюкая, сказала я Мишутке и вытерла бумажной салфеткой мордочку, перепачканную сливовым пюре. – Надеюсь, этот симпатичный толстый дяденька-депутат честным путем заработал денежки на скромную хижину и на славных жирных барсучков?

Услышав про барсуков, Мишутка радостно загугукал. Словно понял. Хотя, наверное, понял. Потому что для наглядности я скорчила рожу – сморщила нос, выставила вперед два передних зуба.

– Да… Надеюсь, сейчас сюда не ворвутся парни с автоматами, в черных масках и бронежилетах? Как ты думаешь, малыш? Ведь могут, могут… Если задуматься, честным путем на такие хоромы не заработаешь. Правда, Мишутка?

– Ы-ы-ы, – довольно заявил младенец и выпустил слюни на подбородок.

– А вдруг? Мы с тобой, моя малявочка, знаем: депутаты нашей гордумы выполняют свои обязанности на неосвобожденной основе. Ты знаешь эту формулировку – на неосвобожденной основе?

– Гумм-гумм-ллииллии…